Дикая охота королей севера - Часть 1

Антон Платов

когда силы зла властвуют безраздельно..."

   ( Артур Конан Дойль )

Еще в начале прошлого - XX-го - столетия малограмотные фермеры британской глубинки в те страшные темные ночи, когда над островом бушуют осенние и зимние шторма, запирали на засов двери своих домов, втыкали в косяки иглу или вбивали гвоздь и остерегались тушить свечи. С тоской и страхом прислушивались они к шуму ветра: не заскулил ли, не заплачет ли в собачьем своем ужасе волкодав во дворе. И крестились старухи, призывая святого Георгия, потому что знали - если заскулил, чуя страшное, дворовой пес, то явятся вослед за тем совсем иные Псы - ступающие по воздуху, с пылающими глазами или безглазые вовсе. А за ними проскачет, сзывая мертвых, древний Владыка, чья голова увенчана оленьими рогами, - Повелитель Дикой Охоты...

...В том или ином виде Дикая Охота известна по всей германской и кельтской Европе - как сонм злых духов, появляющийся на небе в бурные ночи. Встреча с Охотой сулит людям несчастья и беды, болезни и смерти. Прибытие Охоты всегда ужасно и сопровождается яростным шумом ветра и сверканием молний, треском ломающихся деревьев и звоном обрывающихся с подвесок колоколов. Появляется в окружении мертвых воинов сам Охотник, которого легенды и предания описывают по-разному: с рогами на голове, с черепом вместо лица или без лица вообще. И повсюду Охоту сопровождает свора адских псов, чей лай наводит ужас на людей и животных.

Рассказы о явлениях Дикой Охоты сохранили для нас не только народные поверия и легенды. В Англо-Саксонской Хронике, например, под 1127 годом указывается: Немало людей видели и слышали то: многих скачущих охотников. Черны были охотники, и огромны, и отвратительны; и гончие их были черны, широкоглазы и отвратительны; и скакали они на черных лошадях и черных козлах. Видели сие в самом оленьем парке в городе Питерборо, и по всем лесам от сего же города до Стам-форда, и монахи слышали гуд рога, звучавший тою ночью. Правдивые люди, что бодрствовали тою ночью, говорили, что двадцать или тридцать раз прозвучал тогда рог. Несомненно, образ Дикой Охоты, сколь сильно ни был бы он искажен за время владычества христианства, имеет древнейшие мифологические корни. И сам Водчий Охоты, почти повсеместно ассоциировавшийся в позднее время с Дьяволом или разного рода “чертями”, несомненно, восходит к образу европейского бога - Владыки Павших: скандинавского Одина, кельтского Кернунна (или Аравна, или Гвина), славянского Велеса. Во многих районах континентальной и северной Европы еще в Средние Века Дикую Охоту так и называли - Охота Вотана (Одина), и говорили, что свиту его составляют валькирии, яростные девы-воительницы северной мифологии, и эйнхерии, павшие в бою доблестные воины.

Значительно сложнее обстоит дело с образом самой Дикой Охоты. Христианская его трактовка очевидна и нас не интересует. А истинная?

Как ни странно, глубоким анализом магического и мифологического содержания Дикой Охоты не занимался почти никто - ни в России, ни среди западных исследователей. Между тем, он очень непрост, этот образ, и таит в себе, как мы увидим далее, многое...

Но прежде, чем анализировать миф о Дикой Охоте, рассмотрим то, что нам известно о ней самой.

"Псы Аннуна:

Свора Повелителя Мертвых

Сверкающе-белой была их шкура, а уши - алыми..."

( цитата из Мабиногиона )

Свора призрачных псов, проносящихся по небу в ненастные ночи и приносящих с собой несчастья и смерти, известна в фольклоре практически всех районов Северо-Запада Европы. В северных областях Британии их называли Гончими Гавриэля или Бормочущими Псами, в южных и юго-западных областях - Вересковыми Гончими и Гончими Дандо, в Уэльсе - Псами Ада. В Британии иногда говорили, что тот, кто ведет их, - Дьявол, охотящийся на потерянные души; иногда, напротив, считали самих этих Псов душами детей, умерших без крещения. Легенды описывают их как огромных яростных псов со шкурой чисто черного или, реже, красного или белого цвета. От обычных собак их отличают также глаза - иногда пылающие огнем, а иногда - большие “как блюдца” и “раскосые”, занимающие чуть ли не всю морду. Нередко, однако, эти призрачные Гончие бывают невидимы, и тогда только несущийся с облачного неба лай, да ужас, испытываемый, домашними животными, выдает их появление. И повсюду появление их связывается с грядущими несчастьями. Так, например, Уильям Хендерсон пишет в 1879 году: “Иногда они появляются над домом, и тогда смерть или бедствие непременно посетят этот дом. Мой йоркширский друг сообщает мне, что, когда несколько лет назад в Шеффилде погиб, сгорев при пожаре, ребенок, соседи [...] рассказали, что Гончие Гавриэля прошли над домом незадолго перед тем”. Конечно, как уже говорилось, и представление об адских Гончих, и мифологема Дикой Охоты в целом имеют очень древние, дохристианские, корни, и вся связываемая с ними ныне христианская терминология представляет собой поздние наслоения, переосмысление на почве новой религии древних образов. Так, северо-английское название Gabriel Hounds - “Гончие Гавриэля” - не имеет, разумеется, никакого отношения к ангелу Гавриэлю, как и другой вариант названия “адской своры” - Gabble Retchets, “Бормочущие Псы”, - вовсе не связан с тем, что эти псы “бормочут”. Оба названия являются “народной переработкой” названия более древнего, восходящего, как указывает Дженнифер Вествуд, к архаической германской основе со значением “мертвец”, “труп”.

Кельтское (конкретно - валлийское) название Гончих - Cwn Annwfn, обычно переводимое как “Псы Ада”, на самом деле также имеет принципиально другой смысл. Слово Annwfn, в современном валлийском принявшее значение “Ад”, было некогда именем Иного Мира - Волшебной Страны древнейших преданий. Cwn Annwfn, гончих Повелителя Аннуна, мы встречаем не только в британском фольклоре, но и в средневековых валлийских текстах. Они появляются, например, как свора Аравна, короля Аннуна, в повести “Пуйлл Князь Диведа”, входящей в состав “Мабиногиона”: “сверкающе-белой была их шкура, а уши - алыми...”

И сам Хозяин гончих в валлийском фольклоре также сохранил архаические черты древнего бога-Охотника: Неожиданно он [путник - А.П.] услышал негромкий лай одинокой собаки, который, казалось, доносился с неба. Затем к нему присоединился голос еще одного пса, и еще одного; лай становился все громче и страшнее; звуки приближались [...] Он бросился было бежать, но ноги его словно сковала некая сила. Все ближе становились звуки; наконец, он смог уже видеть псов и самого Охотника: тот был черен лицом, и над головой его возвышались рога...

Явление Херлатинга:

Дикая Охота Короля Херла

Пробудись, Ты

кто внутри рассветного холма!

Пробудись, Ты,

от пламени Голоринга!

От солнечного жара,

от лунной прохлады!

Прийди, Гаранхир! Горлассар!

Властитель Херлатинга!

Алан Гарнер,

Луна в канун Гомрата

Одно из древнейших зафиксированных в письменных источниках преданий о Дикой Охоте связано с именем бриттского короля Херла (лат. Herla). Историю этого древнего короля приводит Уолтер Мап (1140-1209), британский писатель, автор труда De Nugis Curialium - “О придворных пустяках”, - датируемого концом XII века.

Историчность Херла находится под очень большим вопросом, во всяком случае, британские хроники и историко-географические сочинения конца I - начала II тысячелетий о нем молчат. Другое дело, что имя Херла может быть не собственным именем этого короля, а своего рода устойчивым королевским прозвищем или “титулом”, восходящим, возможно, к ряду древнегерманских основ со значением “воин” (др.- сканд. herjar) или к одному из имен древнегерманского бога Одина/Водена - Хериан, употреблявшемуся, когда требовалось подчеркнуть главенство Одина в небесной дружине погибших в сражениях воинов - эйнхериев (др.-сканд. ejnherjar). Если за именем Херла все же действительно скрывается некий реальный исторический бриттский король, то правление его весьма приблизительно может быть отнесено к концу первой половины I тысячелетия н.э. Однако в историю Херла вошел именно как предводитель Херлатинга - Дикой Охоты. Херлатинг (лат. Herlethingus) - так Мап называет свиту призрачных воинов, следующих за королем Херлой: Ночные сборища и отряды, которые назывались “Херлатинг”, нередко появлялись в Англии до времен Генриха II, нынешнего нашего повелителя. То были отряды, блуждающие бесконечно, в бесцельном кружении; принося ужас, разбивали они тишину; и видели среди них тех, кто умер, и были те живы...

Употребляемое Мапом имя Херлатинг явно образовано от староанглийского thing - “собрание”, “сходка”, “отряд”, (сравн. др.-сканд. термин тинг ) и означает, соответственно “Тинг Херла”. Известны и другие британские, примерно того же времени, имена Дикой Охоты, возможно, также связанные с именем короля Херла. Наводящие ужас отряды призрачных воинов Питер Блуа, архидьякон Бата и Лондона, называет Milites Herlewini, т.е. “Воины Херлевина”; Ордерик (Ordericus Vitalis), писавший еще на полстолетия раньше Уолтера Мапа, упоминает в 1123 году Familia Herlechini - “Людей Херлекина” (лат. Herlechinus). Любопытно, что этот образ проник и в некоторые области Франции, где в XII веке Дикая Охота Короля Херла была известна под названием La Mesnie Herlequin, и именно отсюда, - как это ни удивительно, - появился к XVI веку знаменитый французский Арлекин (фр. Harlequin).

Однако вернемся к самой истории короля Херла, приводимой Уолтером Мапом. Пересказ этой истории содержится в книге Е. М. Литера, посвященной преданиям Херефордшира и воспроизводится также в известном словаре британских легендарных и сказочных сюжетов К. М. Бриггс.

Приведем ее с минимальными сокращениями и мы.

Однажды явился к бриттскому королю Херле другой король - карлик, прискакавший на огромном козле. У него была большая голова, румяное лицо и длинная рыжая борода, а на груди его красовалась пятнистая оленья шкура. Нижняя часть его тела была груба и волосата, а ноги заканчивались козлиными копытами. Он пожелал говорить с Херлой наедине, и в беседе этой сказал следующее:

- Я властелин над многими королями и князьями, над огромным бесчисленным народом. Их волею послан я к тебе, хотя самому тебе я неизвестен. Я рад твоей славе, что поднимает тебя над прочими королями, ибо ты - лучший изо всех людей, и, к тому же, связан со мною и положением своим, и кровью. Ты достоин чести украсить свою свадьбу моим присутствием в качестве гостя, ибо свою дочь решил отдать тебе король Франции, чье посольство прибудет сегодня. Я предлагаю тебе заключить между нами вечный мир, и скрепить его тем, что я буду присутствовать на твоей свадьбе, а ты пообещаешь мне быть на моей в этот же день год спустя.

И, сказав так, он развернулся и, двигаясь быстрее тигра, исчез с глаз. Удивленный король возвратился домой, принял посольство и согласился с их предложениями. И когда настало время свадебного пира, и король сел во главе его, то не успели еще подать первого блюда, как появился внезапно король-карлик, сопровождаемый столь огромной свитой таких же карликов, что после того, как они заняли все места за столом, снаружи, в палатках, выросших в мгновение ока, осталось их больше, чем попало внутрь, на пир. И тотчас из этих палаток хлынули слуги с сосудами и посудой, мастерски сработанной из золота и искусно изукрашенной дорогими камнями, и скоро заполнили ею пиршественный чертог. Ни вина, ни мяса не было подано на дереве или серебре - только на золоте. Слуги-карлики возникали везде, где были нужны, и не подавали ничего из королевских или чьих либо еще запасов, но только из своих собственных, и по вкусу кушанья эти превосходили всяческие ожидания. И запасы Херла совсем не были тронуты, а слуги его проводили время в праздности. Карлики же заслужили всеобщее одобрение. Одеяния их были великолепны; в лампы они положили сверкающие драгоценные камни; они никогда не отходили далеко, если были нужны, и никогда не подходили слишком близко, если этого не желали. Когда же подошел к концу пир, король их обратился к Херле с такими словами:

- О великий король, Бог мне свидетель - я здесь, на твоей свадьбе, как мы и договорились. И если ты желаешь чего-нибудь еще, я с радостью выполню любое твое пожелание, но лишь на том условии, что ты не откажешь, если я попрошу вернуть это.

И после того, не дожидаясь ответа, он удалился в свой шатер и с первыми же петухами уехал прочь со всей свитой. А спустя ровно год он снова внезапно явился к Херле и потребовал выполнения договора. Херла же согласился и последовал за карликом.

И вот вошли они в пещеру в очень высокой скале, и недолго шли во тьме, не нарушавшейся ни светом солнца, ни светом луны, лишь светили там бесчисленные факела, и пришли, наконец, в прекрасный дворец короля-карлика.

Там отпраздновали они свадьбу, и, когда обязательство перед карликом было выполнено, Херла со своей свитой отправился домой, и было с ними множество полученных от карлика даров, и коней, и собак, и ястребов. Карлик же проводил их вниз в темный проход, и там дал им собаку-ищейку, такую маленькую, что ее можно было нести на руках. И, прощаясь, наказал он королю и его свите ни в коем случае не спешиваться, пока собачка не спрыгнет на землю с рук того, кто ее везет.

Скоро вышел Херла на свет дня, на землю своего королевства, и, заметив неподалеку старого пастуха, подозвал его и спросил, что было слышно о его королеве за то время, пока он отсутствовал. Но пастух удивленно взглянул на короля и сказал:

- Мой лорд, я плохо понимаю, о чем вы говорите, ведь я - сакс, а ваш язык, как кажется мне, - язык бриттов. И не знаю я королевы с таким именем, какое вы назвали, лишь однажды слышал я, как кто-то говорил, что она была женой древнего короля Херла, - королевой бриттов. Но вот уже два столетия саксы, а не бритты, владеют этой землей. Про короля же Херлу рассказывают, что когда-то очень давно навсегда исчез он у этой вот скалы, ведомый неким карликом...

Удивление охватило тогда короля, ибо думал он, что отсутствовал только три дня. Некоторые же из его свиты, позабыв наставления карлика, спустились с коней, - и к ужасу остальных тотчас рассыпались в прах. И тогда король Херла запретил своим людям покидать седла, пока не спрыгнет на землю собака-ищейка, подаренная королем-карликом.

Но до сих пор не оставила карликовая собачка луки седла. И до сих пор бурными ночами видят иногда люди, как бешено скачет по небу во главе воинов Херлатинга древний Король Херла...